ПОЧЕМУ Я СТАЛ ВРАЧОМ?

Банальный вопрос, над которым я никогда не задумывался. Почему я стал врачом? Но так, без выдумки. Без громких фраз. Мой отец - врач. Помню, он не приходил домой сутками. Звонил ночью в больницу. Иногда ночью уезжал в больницу. Когда кто-нибудь из знакомых болел, папа сразу же становился самым главным. Сразу же обращались к нему. А он осматривал, выстукивал, ощупывал, молчал и изрекал. Я слышал разговоры отца по телефону. Это была сплошь какая-то терминологическая абракадабра: аппендэктомия, кивательная мышца, лимфогранулематоз, митральная комиссуротомия, синдром Броун - Секкара, сирингомиэлия и тому подобное. Какой-то каскад нечеловеческой речи. Шаманские заклинания. Я гордился папой.

Но с другой стороны - приходили его товарищи, врачи. Они говорили с ним о своих делах:

«Работа тяжелая. Покоя нет. Нет времени почитать даже свои журналы врачебные. Про другие книги и говорить не приходится. Никто об этом не думает, никто этого не учитывает. Платят мало. За адову работу. Надо еще где-то подрабатывать. Подрабатывать дежурствами. Потом три дня в себя прийти не можешь! Больные жалуются. На каждую жалобу надо обязательно «реагировать». Исходят при этом из принципа: «больной всегда прав...»

Таких разговоров было много. И все они кончались одним: «Не дай бог дети наши по нашему пути пойдут».

Роптавшие и брюзжавшие, оказалось, не врали. Но у большинства из этих сетующих дети все-таки становились врачами.

А потом я работал электромонтером в больнице и уже сам видел работу медиков.

Вправляли вывих ноги, и от петли, которая была перекинута с ноги больного на шею хирурга (есть и такой способ), на шее осталась борозда. Такие борозды потом уже, во время занятий по судебной медицине, я видел на повесившихся. Только у повешенных - спереди, а у хирурга - сзади.

Я увидел больных, выздоравливающих после операции. И больных, умирающих после операции. Врачей, не отходивших от них сутками. Врачи и сестры что-то врали больным, говорили фальшиво-бодрыми голосами, что скоро они выпишутся и даже можно будет ехать на курорт.

А иногда видел родственников, кричавших на врачей, на сестер: «Убийцы! Зарезали! Бездушные!»

Видел и хорошее. Настоящую благодарность. Видел проводы больных: улыбки, цветы.

Отцовские товарищи были правы - тяжелая работа. Но я решил стать врачом. Почему? Не знаю. Странный это вопрос.

А вот хочу ли я, чтобы и дети мои были врачами? Я думаю об этом - я думаю о своей сегодняшней работе...

Вспоминаю умерших после моих операций. Их я всех помню. Помню, что я делал им и что можно было еще сделать, если можно было что-нибудь сделать. Помню, чего я не сделал.

Думаю о риске, иногда неоправданном, а человек все-таки оставался жив. А иногда и риска почти не было, а - неудача, горе.

Думаю о своих первых операциях. Думаю о первых операциях старых хирургов, операциях, на которых я уже помогал - учился.

Вспоминаю радость и горе. Только горе, обида почему-то помнятся лучше. А радостей и удач в работе намного больше.

Вспоминаю некоторые обиды на больных. Думаю о том, как сами мы болеем. Как ведем себя. Мы еще хуже. Мы всё понимаем. Ну и что? Правильные выводы делаем? Нет. Я думаю... вспоминаю... размышляю... Если дети мои тоже захотят стать врачами, ох и трудно им придется! Но я - «за»!

Зарплата ниже среднего (не «по больнице», а по стране), спартанские условия работы, колоссальный стресс - далеко не весь перечень «положительных» аспектов профессии. Тем не менее государственные медвузы и колледжи не имеют проблем с количеством абитуриентов. Еще один парадокс заключается в том, что, несмотря на это, в стране катастрофически не хватает специалистов-медиков.

Сейчас, в ожидании перехода на федеральный государственный образовательный стандарт третьего поколения, многие выпускники медицинских вузов переосмысляют вопрос о выборе профессии. Зачем идти во врачи, какую выбирать специализацию и каково это - быть молодым доктором в России? Вот как рассуждает об этом непосредственный участник событий, выпускник медицинского вуза Андрей Корсун.

Наш эксперт:
Андрей Корсун, студент 6-го курса Самарского медицинского университета «Реавиз», в прошлом - студент факультета подготовки врачей для ВМФ Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова (Санкт-Петербург)

Я выбираю профессию врача

Объяснить, что толкает молодых людей учиться 7-8 лет в медицинском вузе, непросто. Кто-то реально верит в то, что, став врачом, можно много зарабатывать, кто-то поступил «по блату», а кто-то был свидетелем классной работы бригады «скорой помощи».

Я же решил связать себя с медициной еще в школе. Мать и отец почему-то видели во мне именно человека в белом халате, и я с ними согласился.

О получении практических навыков

Причастность к медицине ты начинаешь ощущать на занятиях по латыни и анатомии, которые у всех ассоциируются с докторской профессией. Через два года эти ощущения повторяются на клинических дисциплинах и не покидают тебя уже никогда.

Отдельным пунктом идут дежурства в больницах. Там получаешь первый реальный контакт с необследованным больным, допускаешь первые ошибки и впервые их исправляешь.

Такая практика намного «весомее», чем преддипломные практики немедицинских вузов. Но важно проявить инициативу и найти наставника, который поможет постичь тайны врачебного искусства.

Ранее врачей официально поощряли за «шефство». Сейчас, увы, такого нет, и студент в этом плане обычно предоставлен сам себе.

Об отношении к пациентам

Допустим, студент набрался храбрости, нашел себе наставника, доказал, что время, потраченное на него, окупится. Следующим шагом становится работа «в поле» - больница, «скорая», любое медицинское учреждение. И тут есть свои прелести адаптации человека к профессии. Проведя несколько бессонных ночей в клинике, волей-неволей ты становишься легким мизантропом по отношению ко всем, кто не ценит свое здоровье. И я не имею в виду наркоманов, алкоголиков и других асоциальных личностей…

Вот, например: как можно порвать ахиллово сухожилие и (внимание!) месяц ходить на работу? А затем закатывать истерику в приемном покое, узнав о нерадужных перспективах лечения. Зачастую такие истории заканчиваются в том числе и обвинениями в адрес врача. Тут волей-неволей начнешь плохо думать обо всех, кто поступает в больницу.

Так вот: отношение к пациентам, на мой взгляд, - один из главных навыков, которому может обучить наставник. Работать в условиях наших больниц и при этом остаться Человеком - это искусство, и его не передашь на лекциях в аудиториях, это куется годами, и хорошо, если кузница начала свою работу на начальных этапах обучения.

О реформе медицинского образования

Еще со времен Российской империи особенностью подготовки отечественных врачей была учеба у постели больного. Эта традиция затем плавно перекочевала в Советскую Россию - именно поэтому за русских врачей никогда не было стыдно. К примеру, в годы Великой Отечественной войны в строй было возвращено более 70 % раненых - случай в мировой практике беспрецедентный!

По логике вещей, вся эта система должна была переместиться и в современную Россию. Но это произошло не полностью. Сегодня из медицины ушли многие преподаватели старой закалки, а передавать молодым докторам свой опыт безвозмездно вышло из привычки у светил. И получается, что даже тот, кто блестяще учился в студенческие годы, уже через пару лет практики теряет интерес к развитию, так как получает копейки за тяжелую и ответственную работу.

Вот где я бы начал проводить реформы - в социальном обеспечении наших докторов. Нужно сделать работу врача привлекательной и осуществить стимуляцию преподавательского звена.

О выборе узкой специальности

По тому, как будущие врачи выбирают, кем стать после окончания вуза, их можно разделить на несколько групп. Уверены в будущей специализации, как правило, студенты, за которыми стоит семья врачей, реже - которых запихали на учебу под конкретное рабочее место. Они твердо знают, кем станут, уже с первых дней учебы.

Случаи, когда обычный студент на сто процентов определяется с профессией на 1-м курсе, очень редки.

Основная масса - студенты, которые первые 2-3 года ничего не загадывают. Выбор делают позже, исходя из разных критериев: преподаватель, вдохнувший интерес к дисциплине, новости об открытии нового узкопрофильного стационара, где скоро понадобятся врачи, или определенные преференции для некоторых специалистов (например - короткий рабочий день у рентгенологов или надбавки за вредность у фтизиатров).

Есть еще, как я их называю, «блаженные» - студенты, которые до последнего момента не знают, куда им идти. Но в Военно-медицинской академии (ВМедА) с этим проще: там после 6 лет тебе дают распределение в интернатуру исходя из способностей, которые ты показал за время обучения.

В моем случае сошлось много факторов: и романтика случая, и классный врач-наставник, к которому я попал, и мечты из «прошлой» жизни. Дело в том, что до вуза я 3 года был курсантом Нахимовского военно-морского училища и успел дважды побывать в походах - по 6 тысяч миль каждый. Тогда и появилась мечта стать военным врачом. Но во время учебы в медакадемии пришло понимание, что попасть на кафедру военной травматологии и ортопедии, не имея серьезных связей, сложно. Поэтому продолжить обучение я решил «на гражданке».

О травматологии

Моя специализация - травматология. Как и у большинства коллег, у меня есть свое красивое видение такого выбора.

Представьте, что вы идете на работу, ничто не предвещает беды… кроме коварной замерзшей лужи, притаившейся под опавшей листвой. Спустя несколько мгновений вы уже лежите на боку и недоумеваете, что же, черт побери, случилось. И вдруг до вас доходит, что в области, например, левого запястья появилась такая дикая боль, что до работы вы уже не доберетесь. Дальше алгоритм простой - «скорая», укол, шина, больница.

И тут на сцене появляется врач-травматолог. С одного взгляда он ставит диагноз, остается только сделать рентгеновский снимок для подтверждения. Несколько четких резких и плавных движений, щелчок…и вуаля - смещение устранено, пациент отправлен на контрольную рентгенографию. Осколок встал на свое место, проведена иммобилизация до верхней трети плеча, даны рекомендации, человек отпущен домой. Все счастливы, пациент растроганно лезет обниматься к доктору, а тот, сдержанно улыбаясь, пожимает больному руку и удаляется дальше творить чудеса.

О чужой боли и уверенности в себе

Никогда не думал, что смогу держать себя в руках, видя, как страдает другой человек. Впервые я осознал, что чувствую себя уверенным как врач, когда осуществлял репозицию перелома лучевой кости в типичном месте (это действительно распространенная травма, особенно зимой). Моей пациенткой была хрупкая бабушка, которая очень боялась боли. Но когда я начал выполнять алгоритм данной манипуляции, точно зная, в какой момент стоит осуществить «расклинивание», а в какой нужно посильнее потянуть, то внезапно ощутил уверенность, которой не испытывал, будучи на практике.

Именно поэтому, наверное, я и выбрал травматологию: за возможность почти мгновенного облегчения страданий. Терапевты лечат людей годами, при этом часто пациенты куда-то пропадают или им становится хуже просто в силу возраста. А в моей специальности эффект от своей работы видишь здесь и сейчас.

Конечно, далеко не всегда возможно помочь вот так - быстро и непринужденно, но когда это случается, заряда позитива мне хватает надолго.

Ольга Кашубина

Фото на главной: thinkstockphotos.com

Выбор профессии врача. Как не ошибиться на всю жизнь?

Выбор будущей профессии – дело непростое и очень важное. Особенно, если это – выбор профессии врача. На этот путь нельзя вступать просто так или по велению родителей.

Тяжелую учебу в университете и ординатуре, врачебные практики и близкое общение с больными людьми невозможно вытянуть, не имея к этому настоящего желания. Прежде чем делать такой выбор, необходимо понимать суть профессии врача.

Врач и учитель – профессии древние и сложные, состояться в них может далеко не каждый. Лечение людей – не просто механический процесс диагностирования и назначения лекарств. Прежде всего, это сопереживание, стремление понять и помочь человеку выздороветь. Только тогда постоянное общение с больными будет приносить удовольствие.

Кто же может стать врачом? Сама профессия врача, описание которой легко найти в интернете или познакомиться с которой можно поближе, понаблюдав за врачебными буднями, может стать понятной. Но как узнать наверняка, соответствуешь ли ты по своим внутренним качествам этой деятельности? Это можно сделать с помощью Системно-векторной психологии Юрия Бурлана.

Выбор профессии врача: кто способен лечить людей?

Людей, действительно способных к эмпатии и сопереживанию, не так много. Примерно 5%. Системно-векторная психология Юрия Бурлана определяет их, как обладателей зрительного вектора .

В жизни таких людей главную роль играет эмоциональность. Она у них очень ярко выражена и требует постоянной реализации. Высокая эмоциональная амплитуда способна разгоняться от печали и слёз до радости и счастья многократно в течение одного дня. Вообще, люди эмоциональные, способные к частой смене эмоций – только зрительники.

Кто-то строит дома, кто-то играет в футбол, кто-то пишет книги или делает мебель. Зрительники рождены для эмоций. Только не для себя, а для других. Нельзя назвать полноценной реализацией эмоциональности получение восторгов от каких-то зрелищ, созерцания красивых картинок или, что ещё чаще встречается, закатывания истерик.

Отправная точка в развитии зрительного вектора – страх смерти. Это эмоция, с которой рождается зрительник. Страх этот, разумеется, за себя любимого. А развитие заключается в том, чтобы научиться переносить страх с себя на других. И при развитии этого навыка нередко такой ребенок хочет стать врачом.

Почему я хочу стать врачом? Как возникает желание

Читая какую-то сказку или просматривая фильм, в котором главному герою приходится переносить тяготы и лишения, зрительный ребенок принимает это очень близко к сердцу и начинает переживать за него. Ему становится жалко героя, начинает плакать. Согласно Системно-векторной психологии Юрия Бурлана, так зарождается сопереживание и уходит страх, преобразуясь в новое чувство – сострадание.

Если такой человек не получил достаточного развития в детстве, эмоциональность находит себя в негативных состояниях. Это может послужить причиной различных фобий, истерик, панических атак и других проблем.

Полноценная реализация зрительного вектора – это установление эмоциональных связей с людьми, которые нуждаются в помощи. Такое взаимодействие вызывает сопереживание у человека с развитой чувственностью. Это приносит состояние равновесия и наслаждение. Для тех, кто на это способен, выбор профессии врача – как раз то, что нужно для счастливой жизни.

Часто мы связываем свою жизнь с работой, которая не позволяет нам раскрыть полностью свой потенциал. Это оставляет ощущение нехватки. Так же и люди, которые «богом помазаны» лечить людей, могут быть совсем далеки от этой деятельности. Хотя в детстве заявляли родителям: «Хочу стать детским врачом» или «Хочу стать зубным врачом». И специфика здесь совсем не важна. Не понимая себя, не понимая других, очень сложно сделать правильный выбор.

К сожалению, и среди врачей немало тех, кто далек от сопереживания и эмпатии. Настоящий врач может вылечить словом, своей участливостью, любовью, с которой он относится к пациенту. Но для многих профессия врача сводится к механическим действиям. И это не их вина, просто они находятся не на своем месте.

Понимание себя – ключ к верному решению

Иногда бессознательный поиск или жизненные обстоятельства подталкивают людей со зрительным вектором к реализации. Они могут начать заниматься волонтерством, стремиться помогать людям, оказавшимся в беде.

В подростковом возрасте и юности, мы часто получаем подсказки от бессознательного. Возникшее желание связать свою жизнь с лечением людей и вопрос «почему я хочу стать врачом?», не стоит оставлять без внимания. Ведь этот юношеский выбор профессии врача может быть началом верного пути.

Просматривая список профессии врачей, предоставленный вузом, часто не знаешь, что выбрать. Например, нравится профессия – детский врач. Или все-таки – терапевт для взрослых? Чтобы утвердиться в своем решении, надо хорошо разобраться в себе, понять свои истинные желания. Такую возможность даёт тренинг по Системно-векторной психологии. Любые вопросы о выборе профессии врача, как и любой другой профессии, отпадают, когда точно осознаешь свои желания и бессознательные свойства.

Я ухожу из медицины. Осознание этого факта три месяца назад поразило меня больше, чем родных и знакомых. Было чему удивляться. Молодой перспективный врач, учёная степень, иностранные публикации, хорошая работа, отличные карьерные возможности. Жизнь успешна? Тогда почему набирало обороты осознание того, что это не моё место? А что тогда моё? Ответа на этот вопрос у меня ещё не было. Но понимание того, что дорога, которой я шла столько лет, гордо неся знамя уверенности в правильности выбранного пути и верности мечте, внезапно привела в тупик.

– Наша дочь будет врачом! – эта фраза, произносимая с неизменной гордостью, сопровождала меня всю сознательную жизнь. Я даже не помню, чтобы в детстве хотела быть кем-то другим. Ну, хотя бы учителем, если не космонавтом. Откуда взялась эта мечта у ребёнка – неизвестно. Это при том, что ни одного близкого живого примера я тогда перед глазами не видела. Но умело подхваченное и одобренное родственниками робкое желание быть врачом, пока выражающееся в играх в больницу с зайцами и медведями, быстро крепло и оформлялось во взрослое намерение поступать в медицинский вуз.

Этому помогала и неутолимая жажда чтения. Так уж вышло, что богатая домашняя коллекция классиков Булгакова, Чехова, Вересаева, Конан Дойля тоже вносила лепту в создание образа мудрого, доброго, внимательного и всегда готового помочь врача.

Что ж, романтический образ героя в белом халате сформирован, а значит можно покорять заветную вершину. Переезд из провинции, поступление в медицинскую академию, осознание своей взрослости и важности среди сверстников, выбравших более простые, как мне казалось, специальности. Это окрыляло и создавало иллюзию успеха. Я в белом халате, что ещё нужно для счастья?

Хотелось бы написать, что 10 лет учёбы в медицинском пролетели как один миг, но не буду. Это не так. Каждый год был по-своему сложен и одновременно интересен. Познание внутреннего мира человека оказалось не таким поэтичным и лёгким. Бесконечные зубрежки нового материала, непролазные дебри латыни, названия черепно-мозговых нервов, которыми кажется можно вызвать дьявола. Но неизменным бонусом шли самые лучшие друзья, самые весёлые вечеринки. И ох уж этот чёрный юмор, которым мы шокировали обычных людей из других вузов. Да-да, налёт исключительности присутствовал всегда. Не зря каждый студент медицинского считает своим долгом продефилировать в белом халате по улице. А уж открыть атлас по анатомии на самых интересных картинках в общественном транспорте – вообще классика студенчества.

Ещё одним подарком судьбы во время учёбы был на удивление лёгкий и быстрый выбор специальности. Замечали, как влюблённый в своё дело человек озаряет светом всё вокруг? Мне повезло. На 3 курсе я встретила сразу двух кардиологов от Бога, глубоко преданных своему делу и болеющих за каждого пациента. Выбор был определён. В последующие годы шаг за шагом шло изучение нелёгкой, но вдохновляющей перспективами профессии врача-кардиолога. Всё-таки болезни сердца – лидирующая причина смертности в мире, и я буду причастна к их изучению и лечению. Что там было про налёт исключительности? Я с головой погружалась в науку. Не пропускала ни одной новой книжки и конференции. Тогда я поняла смысл фразы – счастье познания. Это было оно.

Подходил к концу финальный восьмой год обучения. Но остановиться в изучении нового я уже не могла. Неисчислимое количество белых пятен на небосклоне медицинской науки манили, как манит очередная загадка хорошего детектива. Внутреннее преодоление, вызов самой себе, исследование неизвестных пока глубин – очередные ступеньки личностного роста. Моё очередное везение – вдохновляющий мудрый руководитель. В итоге – интересная тема, открывающая возможности раннего выявления самых смертельных болезней в мире. Огромное желание узнать её глубже, недюжинная сила воли и усидчивость – и вот, через 2 года досрочное торжественное присуждение ученой степени кандидата наук.

Учёная степень открывает многие двери. Однако в медицине имя заслуживается не только теоретическими трудами. Годы практики в самых разных условиях. Круглосуточные дежурства в отделениях неотложной кардиологии научили мгновенно принимать решения, бессонные ночи воспринимать обыденно, а отчаянье и нечеловеческую усталость побеждать чашкой кофе. Кардиологические консультации самых тяжелых онкологических пациентов научили не отводить взгляд, когда умирающий человек задаёт вопрос: “Доктор, а моё сердце это выдержит?” Сказать, что я этому привыкла? Нет, не могу. История каждого пациента проживалась и зачастую оплакивалась, как своя. И с этим вызовом медицины я так и не смогла справиться. Если продолжать работать, цинизм, как вторая кожа, не заставляет себя долго ждать. Но интуиция подсказывала, это не мой путь. Отказавшись от карьерного роста и привлекательной должности, ушла в поисках других мест и нового опыта, пока ещё в медицине.

Нравилось ли мне быть врачом? Да, очень! Видеть результаты работы в улучшении самочувствия своих пациентов, благодарность на лицах – это ли не главное? Но ещё я испытывала острую потребность в знаниях и новом опыте. Наука по-прежнему привлекала и создавала новые ориентиры впереди.

В поисках этих маяков я пришла в обычное кардиологическое отделение обычной городской больницы. Прекрасный коллектив, интересные клинические случаи, слава доктора Хауса маячит на горизонте. Внимание каждому пациенту, подробный сбор анамнеза, тщательная дифференциальная диагностика, самое правильное и нужное лечение – и вот они, плоды успеха. Это я искала в работе. И нет, волчанка встречается не так часто, как о ней говорят.

Внезапным открытием стала лопнувшая, как воздушный шар, иллюзия: главное, чем живёт больница – жизнь и здоровье пациентов. Перед этим всё остальное отступает на второй, третий и десятый план. Так думала и представляла себе я. Возможно, сейчас развенчаю чьи-то мифы, но подобные сериалы с нашей реальностью не имеют ничего общего. Разочаровываться всегда больно и неприятно. Понимать, что твоё представление о помощи пациентам не совпадает с принятыми стандартами и порядками. Больница – это огромный безучастный механизм, в бюрократических жерновах которого в пыль перемалывается искреннее желание помогать, спасать, улучшать. Приоритеты – в правильности оформления документации, не всегда логичной и за пределами здравого смысла. Не выйти за рамки бюджета, назначить препараты, у которых истекает срок годности, выполнить план по количеству госпитализаций – вот ежедневные трудовые подвиги героев в белых халатах. Когда уж тут заниматься наукой? Какое-то время я пыталась этому отчаянно сопротивляться. Но такая борьба оказалась не физиологичной. На выходе – психосоматика и потраченное впустую время и нервные клетки. Пытаться встроиться в систему, предварительно сломав свои убеждения и став удобной для кого-то, но для себя – нет, так тоже не могу.

Я ни в коем случае не обобщаю принцип устройства всех больниц. Мой опыт – лишь опыт отдельно взятого человека, хоть и примерившего на себя халаты нескольких больниц одного города.

В итоге я выбрала третий, самый простой и одновременно сложный путь – выйти из системы, которая не совпадает с моими убеждениями. Перестать быть винтиком в сложном механизме, собранном из нечеловеческих правил, стандартов и идей. Выйти, оставив там приятных мне, но выбравших другой путь людей.

Достижение мечты принесло свои плоды. Я познала и радость научных открытий, и горький вкус разочарований. Самый бесценный опыт научил меня главному – слушать себя и доверять внутреннему маяку.

А что с мечтами? Мечтать – полезно и нужно. Их исполнение – двигатель нашего развития. Вот только достигнув цели, не забыть спросить себя, то ли это, к чему я стремилась? Это приносит мне счастье и удовлетворение? Если нет, возможно, стоит – нет, не изменять мечте, а скорректировать её в соответствии с внутренним компасом.

Моя мечта – помогать людям – осталась со мной. Но я решила отправиться в самостоятельное плавание к единственно верному для меня маяку в медицине – развитию науки. Так что прощаться с белым халатом рано. Может об этом я и не мечтала в детстве. И пока не совсем понятны сроки и способы достижения цели. Но я там плавала и знаю, что не утону. Возможно, я старомодна, но верю, что даже маленькие достижения одного человека рано или поздно обязательно будут полезны миру и людям. Главное – оставаться целостным. Быть в гармонии с собой. А если окружающие не разделяют твоих взглядов и принципов – это не повод предавать себя. Это повод поменять окружение.

Здравствуйте, дорогие сообщники.
Меня зовут Полина, мне 24 года, я родилась и живу в Москве. Перед началом небольшая ремарка: свой пост я разделю на две части: первую вы можете прочитать уже сейчас, а вторую - в конце лета.

Наверное, вы удивитесь, но я никогда не хотела быть врачом. Помню, как рассказывала маме классе в 5м, что хочу быть учительницей, да еще младших классов, даже помню, как мама, услышав это, хваталась за сердце и молчала...
Я училась в школе с углубленным изучением языков, в частности того же английского, а потом и французского. И именно языки я усиленно учила, у нас был английский театр, мы ездили в Англию, Германию выступать. До 9 класса мы с мамой были уверены, что я пойду в инъяз, но потом я перешла к другому преподавателю английского, а в октябре моего 9 класса мама, забирая меня домой на машине, фактически решила мою судьбу. Она вдруг начала говорить о том, что есть курсы по химии, русскому и биологии для поступления в 10ый медицинский класс в другой школе. Я была растеряна и просто молчала. Тогда она спросила в лоб, хочу ли я быть врачом - и я расплакалась. Немного помолчав, мама спросила, боюсь ли я крови. Я ответила «Нет», и мы поехали на курсы. Вот так один нелепый вопрос решил всё.
Тут стоит отметить, что несмотря на всю хорошесть моей языковой школы химия у нас была нулевая, нам не объясняли даже расположение электронов вокруг атомов и я практически ничего не понимала. И мама записала меня в РХТУ им. Менделеева на курсы химии, с которых я приезжала с благостным выражением лица, практически ничего не понимая. Но однажды после допроса с пристрастием я во всём созналась и мама, которая много лет была заведующей лаборатории неорганической химии в РУДН, за меня взялась.

Я и мама

По ночам мы читали толстую книгу «Начала химии» Кузьменко, разбираясь вместе в молекулярных массах, электронах, типах реакций, видах химических соединений. Моя дела пошли гораздо лучше и вскоре в РХТУ я была среди первых, но вот курсы в школе меня подкашивали. С русским мне никогда не было трудно, с биологией тоже - надо было только учить, к тому же в своей языковой школе мы проходили похожие темы, а химия была адом. Её вела преподавательница (с инициалами МВД), которая не объясняла НИ-ЧЕ-ГО и, легко высмеивала твое невежество и/или глупость, не считаясь с твоими чувствами и очень долго я не высовывалась, сидя на задних рядах. Мама моя - большая молодец - вдруг начала разбираться в решении задач и объясняла их мне, пока я не усваивала тему. Однажды дома мы решали задачу на сложную химическую реакцию с гидрофосфатами, пирофосфатами, фосфатами и бог еще знает, чем. И я никак не могла понять, почему там получается так, а не эдак. На самом деле, мне уже не хотелось даже думать, когда мама принесла банку, налила в нее воду, шампунь, насыпала сахар (каждый ингредиент соответствовал элементу химического уравнения), но и это не помогло, тогда мама в сердцах вылила мне на голову содержимое банки и, пока я отмывала эту жижу с голову, пришло долгожданное озарение:)
На химии я теперь сидела на 2 ряду и ходила часто к доске. Свои школьные контрольные, итоговые контрольные, тесты, лабораторные работы я решала обычно за 10 минут себе, остальные 3 варианта еще минут за 25, а остаток времени ребята переписывали все друг у друга, а на перемене шли передавать параллельным классам. Не подумайте, я не хвастаюсь, просто хочется показать, насколько вдруг я резко продвинулась вперед с абсолютного нуля. Экзамены я сдала на 4-5-4 и поступила в 10ый медкласс. Классной руководительницей у нас была та самая МВД, которая оказалась очень крутой:)
10ый класс пролетел быстро, в новой школе, с новыми друзьями, с новыми во многом замечательными учителями и - с дополнительными занятиями по химии, физике и биологии с преподавателями из РГМУ, куда мы все собирались поступать после школы. Преподаватели были не слишком удачными, а каждые полгода мы сдавали настоящую сессию на разных кафедрах, перед которой надо было получить зачеты по всем школьным предметам и курсам, и в которой было по 3 экзамена: сочинение, биология, химия.
А потом мы перешли в 11ый класс, который сейчас мне вспоминается как настоящий ад, потому что несмотря на имевшиеся преимущества у медклассников во время поступления (а именно досрочные экзамены в мае до основного потока на тех же условиях), надо было брать репетиторов по русскому-химии-биологии и заниматься, хотя это гарантий тоже не давало: конкурс на место огромный (до 7 человек на лечебной факультете, чуть меньше на педиатрии, и совсем маленький на других факультетах), везде блат. И это абсолютная правда.

Перед занятием по химии где-то в Солнцево

Я уходила из дома в 7 утра, а приезжала обычно к полуночи. 4 раза в неделю репетиторы по 3-4 часа (в том числе на выходных) + преподаватели из института в школе + задания обычных учителей. Я писала конспекты со бешеной скоростью и зубрила их, сдавала и непонятно как всё успевала. Снова 2 сессии и ужасающее ощущение приближающейся катастрофы вступительных. Незадолго до лета отменили льготы для медклассников и мы стали как все и расчитывать можно было только на себя. До медали в школе мне не хватило пересдачи одной четверки, но мне не хотелось распыляться.

Последний звонок и выпускной

Было очень страшно: не сдать, не поступить, расстроить маму после стольких сил, вложенных в это дело... Я думала, что не написала химию, потому что у меня не выходило целое число в ключевой задаче, за которую давали половину баллов, я вышла с экзамена, плача, и следующие полчаса до дома были самыми ужасными в моей жизни. Дома я перерешала и поняла, что вместо 1,9888 в ответах должно было получиться 2,0 и успокоилась. Мне поставили 5. Если бы у меня была медаль - на этом бы все закончилось, а так впереди было сочинение и биология. На сочинении я выбрала тему по «Мёртвым душам», похожую я писала совсем недавно и помнила текст почти дословно со всеми цитатами и запятыми. Я расстроилась, получив 4, хотя знала что 5 ставят далеко не всем и скорее по договоренностям. На экзамен по биологии я пришла в 8 утра, и до 15.15 сидела в душной аудитории, ожидая своей очереди. Когда я наконец взяла билет, мне было уже все равно, что поставят. Поставили 5, и я вышла, пошатываясь, считая баллы. 14 из 15. Проходной был 12.
Сейчас, оглядываясь на то лето, я понимаю, что никогда в жизни не смогла бы это повторить, но дело было сделано - я стала студенткой лечебного факультета 2го медицинского университета и впереди было 6 лет учебы и еще специализация.
Сама учеба давалась тяжело: с первых дней началась анатомия. С первых дней нам выдали настоящие кости, а наш преподаватель ставил двойки направо и налево, если не получалось ответить на его вопросы, а меня он просил проводить вместо него занятия, что было очень интересным опытом. Однажды он выдал мне череп, с которым я ехала в метро, изучая каждое отверстие и каждый бугорок. Потом его уволили, и он выдал мне на память пакет, в котором лежала бедреная кость, бедреная кость карлика, ключица и коробочка с шейными позвонками младенца.

На анатомии с тем самым преподавателем. У меня в руках тазовая кость (настоящая)

Уже на 1м курсе мы работали с трупами. Помню, мы всё ждали, а их не привозили, но однажды мы увидели в чужом зале что-то, завернутое в мешок, и с криками «Ура, трупы привезли!» всей группой ломанулись к себе в зал. Я не скрипела зубами, не падала в обморок (хотя были и такие, которые падали с завидным постоянством), меня не тошнило и не рвало, я не думала о том, что когда-то «это» было человеком - такие мысли просто нельзя допускать, когда учишься. И препарировать мне нравилось всегда, кроме моментов, когда из-за формалина невозможно было подойти к трупу ближе, чем на 2 метра.

На анатомии с другим преподавателем (царствие ему небесное). В углу фотографии виден кусочек трупа

Все вертелось очень быстро: коллоквиумы-тесты-зачеты-экзамены-автома ты, я училась на отлично (красный диплом), по-другому не могла и не хотела. Но на каждый экзамен (особенно на 5-6 курсах) я шла, зная, сколько людей заплатили за «5» и «4», и что на остальных может не хватить. Зато теперь я точно знаю, к кому не пойду лечиться:)
На самом деле нас «заставляли» учиться и сдавать все-все только на первых 3х курсах: требовали выучить наизусть цикл Кребса или уметь написать огромные формулы всех витаминов по памяти. До сих пор не понимаю, зачем. Потом, когда пошли клинические дисциплины (такие как ЛОР, терапия, хирургия, онкология), которые мы проходили в больницах, началась «халява», хочешь - учишь, не хочешь - никто учить и заставлять не будет. А начиная со 2 курса каждое лето мы в течение одного месяца проходили практикув больницах и поликлиниках: санитарскую, медсестринскую, субординаторскую, врачебную (поликлиническую). После них я умела перестилать десяток кроватей за 15 минут, мыть начисто полы, колоть уколы и ставить капельницы, выносить утки и реабилитировать бабушек, потому что любую практику, если можно было выбирать, я проходила в отделении «Травматологии и ортопедии». Если вы спросите - почему - я не отвечу. Это было секундное вдохновение, которое не отпускало долгие годы.
Получается, что работать с людьми мы начали на 3-ем курсе, когда научились их опрашивать, осматривать, прослушивать, проступивать, прощупывать, когда написали первую историю болезни. Страшно не было, но именно тогда, заходя в палату в белом халате я начинала чувствовать себя немного врачом. На последнем курсе во время поликлинической терапии, когда мы должны были ходить на вызовы в качестве терапевтов, у меня началась настоящая паника, поскольку я выбрала себе хирургическую специальность и в памяти держала очень мало лекарств, а в диагнозе и своих рекомендациях я должна была быть уверена на 99,9%. Отвертеться не было возможности, но уже зайдя в первую квартиру к простудившемуся мужчине я поняла, что мандраж проходит и возвращается трезвость мысли, как на экзамене. А одна пациентка даже спрашивала мою фамилию, чтобы и дальше вызывать именно меня.
А самым сложным циклом за все время я считаю психиатрию, которая кардинально отличается подходом к пациенту, заболеванию и лечению. В психиатрической больнице сначала казалось, что вокруг нормальные люди, потом становилось смешно, когда тебе говорили, что какой-то экстрасенс Громов сидит в переносице и вкладывает в голову мысли, а потом становилось страшно.
Если вспомнить, как я попала в медкласс, может быть интересно, осталась ли я довольна выбором профессии. Я ни разу не пожалела, ни разу не хотела бросить, наоборот, с каждый годом все больше понимала, что это - мое призвание, помогать людям, хоть наши врачи получают мало, уважают их иногда и того меньше, а оборудование в больницах в большинстве своем убого и не дает развивать науку и практику. Только на 6м курсе, когда я нос к носу столкнулась с неорганизованностью нашего деканата по вопросу постдипломного образования, бюрократией, нервотрепкой и 8-часовым сидением в институте, чтобы увидеть списки зачисленных, я захотела всё бросить, потому что достало, когда тебя не принимают за человека. Но, пересилив себя, я закончила учебу, получила свой красный диплом и поступила в ординатуру по желанной специальности, которую я закончу летом и буду тогда уже не просто врачом, а специалистом.

Продолжение следует.

PS В своем журнале я много пишу про свою работу, иногда выкладываю фотографии не для слабонервных. А совсем недавно решила публиковать посты из серии "Популярная травматология", поэтому если вдруг вам будет интересно - добро пожаловать.